Прошито насквозь. Рим. 1990 - Страница 13

Именно из тумана тогда на него вынырнула встречная телега, нагруженная дровами — такой же мальчик, как и он сам, держал вожжи. Все было быстро и слишком скомкано — лошади испугались, только та, что была с Адамом, понеслась вперед, а выехавший к нему навстречу парнишка опрокинулся. Адам испугался даже сильнее собственной лошади, он пытался остановить ее, но не смог. Они не вписались в поворот, и его телега своротила росшее на дороге дерево. Сам Адам вылетел под колеса. Дрова рассыпались на его спину, когда телега проехала по ноге. Хорошо, что только по одной, а не сразу по двум. Это еще большая удача, что он не лишился возможности ходить, а лишь охромел.

Лишь позже, уже отходя от потрясения в местной клинике и принимая обезболивающие, Адам услышал в чужих разговорах, что другой мальчик умер. Он не стал уточнять, как это произошло.

— Как мне удалось стать фотомоделью — совершенно иной вопрос. Поначалу я фотографировался только сидя. За партой — для вывески местного магазинчика, продававшего школьные принадлежности. В кресле — для обложки мелкого журнальчика, решившего продать историю о грустном ребенке, сидящем целыми днями у окна. Дальше я изображал студента-юриста в рекламе городского телевидения. А потом завертелось. Реклама, реклама, реклама. Догадались использовать трость как реквизит и сделать из нее отличительную черту. Прочили великую карьеру — вроде как, у каждого гения должен быть свой изъян, который превратится в гигантское достоинство. Только ни к чему все это.

С тех пор, как он встретил ее, ему показалось, что цель его карьеры достигнута. Больше не было смысла бороться и что-то искать. Деньги, слава, женщины и ночные клубы — все воспринималось как нечто незначительное. Истинная цель его поисков заключалась в знакомстве с Евой, и только ради этого он терпел все изнурительные часы перед камерами, только ради этого он примерял на себя чужие образы. Сейчас маскараду можно положить конец.

Лука появился в очередной день — его прислала редакция журнала, оформившего заказ на новую коллекцию. Ева предпочитала сотрудничать с представителями мира моды, но не вдаваться в подробности. В коротком послании было все, что ей нужно знать — время, акценты, количество снимков и число желаемых позиций. Она выбрала подходящие вещи из кучи присланного реквизита и заказала студию — номер в дорогом отеле. Адама рядом с ней не было — он как раз работал над черно-белым роликом мужского парфюма для какого-то частного телеканала. Возможно, потом его будут показывать по центральному телевидению — если трюк окажется удачным, и рекламодатель решит, что игра стоит свеч.

Пока он корпел над плавными движениями и загадочными жестами, Ева работала со своим ровесником — молодым человеком по имени Лука. Он был страстным — если она приказывала ему гореть перед камерой, он вытаскивал коробок со спичками и посыпал ковер искрами. Образно, разумеется.

Эта коллекция — не то, что мягкий и податливый трикотаж. Это чувственный шелк. Шелк в мужском гардеробе? Легко! Каждый может носить страстный и блестящий материал. При этом спонсоры запросто умалчивали о том, что под такой скользкой тканью должен обязательно скрываться идеальный торс в комплекте со стройными плечами. Потому что иначе шелк лишь подчеркнет недостатки фигуры и выставит тебя идиотом. Но Лука был идеальным, и проблем с ним не было. Люди знали, кого выбрать.

А на случай, если его прекрасная фигура не произведет впечатления, у него было припасено замечательное лицо с пухлыми губами, четкими бровями и в обрамлении вьющихся волос. Античный борец, да и только.

Он послушно выполнял ее команды, но по временам задавал лишние вопросы, которые ставили ее в тупик.

«Почему вы так скованны?»

«Могу я закатать ваш правый рукав?»

«Очевидно, сегодня утром вы пили дерьмовый кофе. Я прав?»

Это были заигрывания, к которым Ева не привыкла. Он был вторым человеком, решившим разбить ее ледяную стену.

Желанная женщина выделяется из толпы — она держит и ощущает себя иначе. Она независима, поскольку на мнение других ей наплевать — главное, что думает ее мужчина. А мужчина считает ее сногсшибательной. И если он подкрепляет свои слова действиями, то даже самые уничижительные взгляды и пренебрежительные жесты не смогут разуверить ее в собственном превосходстве. Ева не сходила с этого гребня несколько последних месяцев — она купалась в любви и дарила любовь.

Неприступная смелость и почти криминальная самоуверенность притягивают. Иным людям хочется покорить такую женщину, потому что она кажется недосягаемой в своей защищенности. Им хочется раскрыть этот плотный кокон и вынуть оттуда уязвимую теплую плоть, облеченную лишь в ласковые слова и признания. Нечто сладкое и трепещущее. Раскрыть, поглотить и насытиться за один раз, закрыв глаза на то, что кто-то отдал всю душу, чтобы взрастить это прекрасное создание.

Лука не был единственным, кто видел в ней распустившуюся страсть и привлекательность, но он стал первым, кто перешел от слов к делу.

Однако Ева оставалась глухой к его попыткам — ее мысли были заняты лишь желанием поскорее удалиться в фойе и позвонить оттуда в студию, где работал Адам. Тамошний оператор был ее старым должником, и теперь она могла воспользоваться его добротой. Усталость и жажда родного голоса довели ее до перерыва — она впервые по своей инициативе объявила десятиминутную паузу, чтобы все, кому нужно покурить или заправиться от кофеварки, удовлетворили свои нужды. Сама она побежала к лифту, так и не сняв с шеи фотоаппарат.